This particular poem is always the first item on the program of Burn's suppers. The haggis is generally carried in on a silver salver at the start of the proceedings.
As it is brought to the table a piper plays a suitable, rousing accompaniment.
One of the invited artistes then recites the poem before the theatrical cutting of the haggis with the ceremonial knife.
| Address to a Haggis | ОДА ШОТЛАНДСКОМУ ПУДИНГУ "ХАГГИС" |
| Fair fa' your honest, sonsie face, Great chieftain o' the puddin-race! Aboon them a' ye tak your place, Painch, tripe, or thairm: Weel are ye wordy o' a grace As lang's my arm. The groaning trencher there ye fill, Your hurdies like a distant hill, Your pin wad help to mend a mill In time o' need, While thro' your pores the dews distil Like amber bead. His knife see rustic Labour dight, An' cut you up wi' ready sleight, Trenching your gushing entrails bright, Like ony ditch; And then, O what a glorious sight, Warm-reekin, rich! Then, horn for horn, they stretch an' strive: Deil tak the hindmost! on they drive, Till a' their weel-swall'd kytes belyve, Are bent lyke drums; Then auld Guidman, maist like to rive, "Bethankit!" 'hums. Is there that owre his French ragout Or olio that wad staw a sow, Or fricassee wad mak her spew Wi' perfect sconner, Looks down wi' sneering, scornfu' view On sic a dinner? Poor devil! see him ower his trash, As feckless as a wither'd rash, His spindle shank, a guid whip-lash, His nieve a nit; Thro' bloody flood or field to dash, O how unfit! But mark the Rustic, haggis fed, The trembling earth resounds his tread. Clap in his walie nieve a blade, He'll mak it whissle; An' legs an' arms, an' heads will sned, Like taps o' thrissle. Ye Pow'rs wha mak mankind your care, And dish them out their bill o' fare, Auld Scotland wants nae skinking ware That jaups in luggies; But, if ye wish her gratefu' prayer, Gie her a haggis! | В тебе я славлю командира Всех пудингов горячих мира, - Могучий Хаггис, полный жира И требухи. Строчу, пока мне служит лира, Тебе стихи. Дородный, плотный, крутобокий, Ты высишься, как холм далекий, А под тобой поднос широкий Чуть не трещит. Но как твои ласкают соки Наш аппетит! С полей вернувшись, землеробы, Сойдясь вокруг твоей особы, Тебя проворно режут, чтобы Весь жар и пыл Твоей дымящейся утробы На миг не стыл. Теперь доносится до слуха Стук ложек, звякающих глухо. Когда ж плотнее станет брюхо, Чем барабан, Старик, молясь, гудит, как муха, От пищи пьян. Кто обожает стол французский - Рагу и всякие закуски (Хотя от этакой нагрузки И свиньям вред), С презреньем щурит глаз свой узкий На наш обед. Но - бедный шут! - от пищи жалкой Его нога не толще палки, А вместо мускулов - мочалки, Кулак - орех. В бою, в горячей перепалке Он сзади всех. А тот, кому ты служишь пищей, Согнет подкову в кулачище. Когда ж в такой руке засвищет Стальной клинок, - Врага уносят на кладбище Без рук, без ног. Молю я Промысел небесный: И в будний день, и в день воскресный Нам не давай похлебки пресной, Яви нам благость И ниспошли родной, чудесный, Горячий Хаггис! (перевод С.Я Маршака) |
No comments:
Post a Comment